Что происходит вокруг нас, куда мы идём, и как это связано с демографией. Часть I.

Все в той или иной мере ощущают, что мир на пороге глобальных перемен. Что моральные, социальные, а главным образом, религиозные нормы, которые поддерживали его в относительном равновесии последние пару тысячелетий, всё менее отвечают запросам современной реальности, вектору её развития. И самым глобальным следствием, и в то же время базовой причиной этих изменений (цепная реакция) является гиперболический рост населения, а также вызовы, связанные с дальнейшим развитием этой тенденции.

Мы иногда склонны недооценивать влияние на нас природных факторов, особенно это касается жителей больших городов, где концентрируется все больше населения в рамках процессов урбанизации. Которое живёт в отрыве от природы, мало связано с её цикличностью и обитает в мире социальных связей и виртуальной реальности информационных потоков. Но природа так или иначе пытается взять своё, по-крайней мере, так будет, пока человек остаётся человеком в принятом на данный момент понимании (а футурологи и новаторы, вроде известных учёного-физика Мисио Каку и бизнесмена Илона Маска, пророчат нам постепенную интеграцию (слияние) с машиной, при чем это не вопрос отделенного будущего — это процесс идёт уже сейчас).

Отсюда состояние психологической неустойчивости, постоянной тревожности, присущее современным, в первую очередь городским, жителям, которое сигнализирует о том, что внутренние установки находятся в дисгармонии с окружающей реальностью, не обеспечивают адекватные этой реальности модели социального поведения, происходит размывание общественных императивов.

Промежуточное резюме: гиперболический рост населения и взаимосвязанное с ним взрывное развитие технологий порождает то лихорадочное состояние, которое становится привычным для цивилизованного человека, является источником его постоянной тревожности и связанной с этим состоянием невротической активности . Складывается впечатление, что сознание не успевает адаптироваться к изменениям внешнего мира, более того, такая адаптация крайне неоднородна, что приводит к поляризации человеческого общества.

Глобализация, толерантность, открытость и другие категории, которые связывают с либеральными ценностями Западного мира, первую очередь современной Европы — развились в рамках концепции, которая формирует вектор развития сложных систем, в качестве которых можно рассматривать современные государства, и нацелены на сохранение их жизнеспособности и позволяют встроить их в новую парадигму мирового порядка. Глупо полагать, что они возникли на ровном месте, в результате пустых фантазий футурологов, социальных философов и политиков.

Проблема в том, что многие не поспевают за такими стремительными изменениями, поэтому не понимают и боятся их, у них срабатывает естественная защитная реакция — попытка закрыться, отгородиться от непонятного, а значит пугающего. Они опасаются того, что не впишутся в новые отношения, так же как этого боялись в своё время луддиты в Англии. Большинство населения инертное и настороженно относится к переменам (кстати, именно по этой причине многие не принимали Майдан в Украине, даже если и были согласны с тем, что политика Януковича была губительной для страны). И это нормально, пока работает в качестве предохранителя против резких скачков в крайности, которые могут приводить к катастрофическим последствиям.

Но в то же время, когда мера не соблюдается, такая позиция тормозит развитие, ведет к консервации системы, постепенной утрате адаптивности, гниению и распаду.

Именно на чувствах таких людей играют политики, вроде Путина, Трампа или европейских ультраправых. Здесь мало места для идеологии и ценностей. Для них это выигрышная стратегия, основанная на циничном расчёте, потому, как я уже сказал выше и по понятным причинам, таких людей большинство, а значит именно их поддержка может обеспечить победу на выборах и власть. Более того, этими людьми легче манипулировать, апеллируя к архаичным страхам и внушая ложные надежды, что действует безотказно, как мы можем наблюдать на примере РФ-ии, недавних выборов в США и Брексит. С массовым сознанием работают кувалдой, а не скальпелем, поэтому здесь забористые лозунги оказываются уместней любых логических конструкций.

Первый стремится расшатать и демонтировать сложившийся после развала Союза миропорядок и вернуться к статус-кво биполярного мира, в условиях которого он вырос и внутри которого чувствовал себя комфортно, как и большинство россиян, а также многих жителей постсоветского пространства.

Подобным образом и второй хочет вернуть Америку к ценностям, на которые та опиралась наращивая своё могущество, будучи во власти иллюзии, что механизмы, хорошо работавшие тогда, сработают и сейчас. Его, похоже, не смущает, что те ценности уже мало соответствуют условиям изменившегося мира, изменившегося в первую очередь благодаря развитию информационных технологий и средств коммуникаций, как транспортных, так и электронных.

В своё время подобный путь консервации, замыкания на себе, выбрал Китай, пытаясь таким образом защитить себя от вторжения тех, кого китайцы считали варварами. Это даже позволило им просуществовать в таком виде достаточно долго, но и сильно затормозило их развитие. В конечном итоге сделало беззащитными в изменившихся условиях. Когда же дальнейшее пребывание в изоляции стало невозможным, хрупкое равновесие системы рухнуло под напором внешнего мира. Уже с катастрофическими последствиями для империи. Европейцы после Второй Мировой войны извлекли урок из истории и предпочли не держаться за территориальные приобретения, а поддерживать свое влияние в первую очередь экономическими и гуманитарными способами, заложив таким образом основу для реализации современной концепции открытого мира (или общества, в терминологии Бергсона и Поппера), которая сейчас проверяется на прочность вышеназванными политиками и силами, их поддерживающими.

Отдельно хочется коснуться статьи С.П. Капицы, которая, собственно, подтолкнула меня к этим размышлениям:

http://econet.ru/articles/124026-poslednyaya-statya-s-p-kapitsy-statya-slishkom-horosha-chtoby-o-ney-zabyvat

 В своей статье ученый ссылается на теорию Мальтуса с её экспоненциальным ростом населения (основанной на логичном и понятной предпосылке, что этот рост определяется тем, сколько людей уже живет на планете, рожает и воспитывает детей). Он ограничен доступностью ресурсов, например, еды. Хотя, на самом деле, кривая роста носит гиперболический характер, а экспоненциальной зависимости больше подчиняется скорость этого роста:

В этом отношении в статье у Капицы присутствуют некоторые математические неточности, которые заметны даже мне, не математику. Например, он пишет:

«Гораздо важнее, что такая формула (для гиперболического роста) отлично описывает рост человечества в прошлом. А это значит, что скорость роста всегда была пропорциональна не числу живущих на земле людей, а квадрату этого числа».

Хотя, человеку, знакомому с математикой, из этих графиков и предыдущих слов Капицы, очевидно обратное: РОСТ популяции пропорционален квадрату числа живущих на земле людей (что и выражается гиперболической функцией), а СКОРОСТЬ этого роста пропорциональна количеству людей (этот факт выражает экспоненциальная функция).

Это означает, что развитие процесса определяется не числом участников, а количеством связей между ними (примером такого процесса могут служить реакции второго порядка в физике и химии - как цепная ядерная реакция). Проиллюстрирую:

Отмечается закономерность, что, чем больше масса тела живого организма, тем меньше особей в популяции. Грубо говоря, слонов мало, мышей много, как написал С.Капица.

Далее он отмечает: если провести аналогию с другими видами, то при весе около ста килограммов нас должно быть порядка сотен тысяч. А человечество более многочисленно в сто тысяч раз.

Вот как объясняется этот феномен в его статье, и я с этим объяснением согласен (чтобы не пересказывать чужие слова своими, лучше здесь, и далее в подобных случаях, буду цитировать) :

«Наше развитие заключается в знании – это и есть главный ресурс человечества. Поэтому говорить о том, что наш рост ограничен истощением ресурсов, – это очень грубая постановка вопроса. В отсутствие дисциплинированного мышления появляется очень много всевозможных страшилок.

Например, пару десятилетий назад всерьез говорили об истощении запасов серебра, которое используется для изготовления кинопленки: якобы в Индии, в Болливуде, снимается столько фильмов, что скоро все серебро на земле уйдет в эмульсию этих кинолент. Так бы, возможно, и было, но тут изобрели магнитную запись, которая вообще не требует серебра. Такие оценки – плод спекуляций и звонких фраз, которые призваны поразить воображение, – несут лишь пропагандистскую и алармистскую функцию».

Здесь я хочу сделать одно важное уточнение. Коммуникация, как обмен некой информацией (не обязательно вербальной или текстовой) не всегда способствует росту знания и сейчас это особенно очевидно, если проанализировать работу СМИ, различные публикации (и не только в Интернете) и т. д. - которые генерируют громадное количество фейков.

Если раньше обмен информацией больше коррелировал с обменом знаниями, то в последнее время, а особенно это заметно в эпоху так называемого постмодерна (а сейчас заговорили и вовсе про эпоху «постправды») эта связь стремительно теряет свою устойчивость. Из потока информационного шума всё сложнее извлечь знание, смысл прячется гораздо глубже, чем в условиях недостатка информации, о чем я уже говорил в одной из своих предыдущих статей.

По моему мнению, это следствие диспропорции между взрывным развитием коммуникационных возможностей и медленным ростом знаний и напрямую связано с фактом торможения, начиная с 60-х годов, роста популяции, а также является одним из факторов этого торможения.

                                                                           Далі буде.